История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 54

14. Хотя такие гнилые слова говорят и не все, но все-таки большая часть, и хотя в Сечи есть люди постоянные и желательные (царям), но они, опасаясь голытьбы, которая может их прибить, молчат; оттого и выходит, что злобных в десять раз больше, нежели добрых людей.

Независимо от известий, полученных Мазепой от своего посланца, гетман получил известия о настроении запорожских казаков и от кошевого атамана Василия Кузьменка. Кузьменко писал Мазепе в одной «цыдулке» и в двух листах. Он благодарил гетмана за оказанные милости запорожским казакам и обещался, вместе с писарем войсковым, как великим государям, так и вельможному гетману свое «приятство соблюдать». Кузьменко особенно прославлял щедроты и усердие гетмана к храмам Божиим: «Гетман и на главе дома Успения Девы Марии в киевопечерской лавре сделал неизреченное украшение от злата и в запорожской Сечи на благословенном мест славу вечную себе воздвигнул и честь Господеви воздал». Просил о пожаловании войску, для уплаты мастерам, строившим церковь в Сечи, пятисот золотых да нескольких кусков зеленой полуобъяри на занавес. За все это запорожское низовое войско многократно благодарит благодетеля своего, желает ему телесного здравия и душевного спокойствия, высказывает надежду, что за такое дело Преблагословенная Дева покроет его своим омофором, служители же престола Господня будут возносить за него благоприятную жертву. «А что касается, вельможность ваша, того твоего вопроса, в миру ли мы с басурманами или нет, то на это отвечаем так. Наше перемирие, которое мы держим до сих пор с басурманами, никому не делает убытка, но служит только к лучшей прибыли. Возьми в соображение, ваша милость, то, что если бы мы, войско запорожское, не держали с татарами мира, то откуда была бы нам добыча и харч? И то надо сказать, что хотя у нас с басурманами и мир, но он не служит помехою ни монархам нашим, ни вельможности вашей, ни всей Украине; напротив того, через это самое вы получаете от нас очень часто и самые точные известия (о делах в Крыму). Впрочем, в настоящее время мы, не видя до сих пор у себя посланного нашего в Крым товарища, не имеем никаких известий; но как скоро он приедет в Сечь, тот же час известим вельможность вашу о том».

Оба письма написаны были в официальном тоне и продиктованы всей радой запорожского товариства. Но к ним приложено было личное кошевого Кузьменка к гетману Мазепе письмо, в котором Кузьменко объяснял, что запорожское войско весьма охотно пойдет на войну против басурман, лишь бы только на то была воля царей; все басурмане так привыкли к набегам на украинские города, что для них захватить на Украине бедных людей – то же, что с собственных дворов хлеб или иное имущество свое взять; какая же слава монархам и вельможному гетману от того? Кроме того, гетману нужно во все полки универсалы разослать, в особенности же дозорце Рутковскому приказать, дабы ватаги из Украины в Запорожье могли безопасно ездить с товарами к запорожским казакам. А за верность великим государям со стороны казаков, за то, что они постоянно без всякого нарушения службу свою хранят, просить государей прислать с прибавкой царской казны. «Впрочем, если я что-нибудь неприятное вашей вельможности написал, то прости мне, дураку, ибо я пишу по приказу войсковому, и знай, что если бы каким ни есть образом донеслось, что я начинаю что-нибудь сверх воли казаков, то они тот же час в раде убили бы меня; а если они что приказывают, то доброго не приказывают ничего, а противное все; я сам на об стороны пишу и им перевожу в хорошем виде на доброе дело ваше».

Обо всем, что гетман Мазепа узнал о запорожских казаках, как из показаний своего посланца Трощинского, так и из писем кошевого Кузьменка, он сообщил, марта 1-го числа, в Москву особым листом, доставленным тем же посланцем царям. В конце этого листа гетман сообщал и о том, каким образом он распорядился относительно сделанных, вследствие просьбы кошевого атамана Кузьменка и ходатайства воеводы Семена Неплюева, шести пар пушечных колес: по царскому велению, колеса те должны были быть сделаны на Самаре и отосланы в Кодак; но гетман, верный подданный царского пресветлого величества, рассуждая о настоящем поведении запорожцев, нашел нужным тех пушечных колес кошевому атаману и войску не отсылать, потому что запорожцы не имеют от государей никакого указа, чтоб им на войну выступать. Теперь все запорожцы сидят в своем гнезде и охраняют свою Сечь от мусульман, а в таком случае им пушки годятся и без колес. По всему этому гетман находит за лучшее все те колеса до будущей весны в Новобогородицком городке удержать, а будет ли о том иное повеление великих государей, то он «вручает премощной монаршей воле».

Ответ гетману Мазепе последовал марта 13-го дня. Цари, за обращение гетмана к запорожцам, за посылку в Запорожье церковного иконостаса, за приведение казаков к постоянству и послушанию, за доставку в Москву всех писем и за всю его верную и радетельноусердную службу, милостиво жаловали и премилостиво похваляли, а о посылке пушечных колес из Новобогородицка в Запорожье советовали ему учинить по собственному рассмотрению.

Тем временем запорожцы, не получая от гетмана никакого ответа на свое письмо относительно похода на Крым и не зная, что им предпринять, бросались от одной крайности к другой. Так, весной того же 1693 года крымский хан прислал в Сечь своего посланца с предложением товариству поновить мир, какой был заключен в урочище Каменном Затоне между крымцами и войском низовым. Запорожцы встретили ханского посланца с большим почетом и дали ему присягу строго соблюдать с Крымом мир; для заключения же мирных условий отправили собственных посланцев на Крымский полуостров. Они не отказывались даже и от похода на украинские города, но только не с Петриком, лишенным совсем военных способностей, а с прославившимся в то время военными подвигами знаменитым полковником Семеном Палием: «Дадим гетманство Палию, вручим ему все клейноты, Палий пойдет уже не Петриковою дорогой, – он знает, как прибрать к рукам украинских панов».