История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 110

110

Такое снисхождение Москвы к запорожскому войску объясняется самым положением дел того времени в России: на юго-востоке в это самое время открылся астраханский бунт, на юго-западе показался со своими победоносными полками шведский король, прошедший через Полесье на Вольшь и из Вольши имевший намерение идти на Киев. Поэтому русскому царю приходилось не наказывать, а всячески привлекать к себе запорожских казаков. Ввиду близости врага царь Петр Алексеевич июля 4-го дня приехал в город Киев и провел в нем полтора месяца. Чтобы дать отпор врагу на случай прихода его в Киев царь августа 15-го дня заложил крепость под Печерским монастырем и для производства земляных работ определил малороссийских казаков. Вслед за тем он послал грамоту и в Запорожский Кош. В этой грамоте царь извещал, что он с великороссийскими и малороссийскими силами обретается в городе Киеве для данья отпора неприятелю, шведскому королю, и повелевает подданному войску запорожскому прислать некоторое число «добрых казаков в случение велико и малороссийских войск», за что обещает всему низовому товариству свою царскую милость.

Когда царская грамота дошла в Запорожскую Сечь, то там собрана была общая рада и на той раде царский приказ объявлен был вслух всему войску. Охотников до войны оказалось очень много, и над ними назначен был полковником знатный товарищ Игнат Галаган.

Отправляя отряд казаков на царскую службу, запорожцы в той же раде сентября 15-го дня написали от всего войска обширную челобитную государю и вручили ее полковнику Галагану для передачи «под пречестные стопы царския».

«Писал до нас, войска запорожского низового, верный обеих сторон Днепра Иван Степанович Мазепа, гетман и славного чина св. апостола Андрея кавалер, упрекая нас и грозя вашего царского пресветлого величества монаршескою опалою за то, что будто сего лета некоторые казаки нашего войска обдирали, на разных местах и дорогах, переволочанских и иных жителей полтавского полка, возвращавшихся от Буга и Днепра, грабили во всем и под городами делали шкоды, что гетман поставлял нам на вид и требовал прекращения такого своевольства. Тогда мы, подлинно удостоверившись о том своевольстве, немедленно после общей рады нашей послали трех на три части полковников наших с немалым числом войска для искоренения легкомысленников тех. Схвативши некоторых из них, полковники узнали, что их собрал на то легкомыслие бывший прилуцкий городовой атаман с вольною (ватагою) из Полтавы; они причинили немало шкоды в городах и разным людям в дорогах, прикрываясь именем запорожцев. Из пойманных легкомысленников, которые поступили по-разбойницки, одних мы нашим войсковым правом смертным покарали; а других до городов, перед которыми они в чом были преступны, головами из войска выдали. Также в сей челобитной грамоте нашей доносим вашему царскому величеству, не меньше соболезнуя сердцем и о том, что когда по вашему царского величества указу, наше войско было на услугах военных под Печерами в Москве, то, повернув назад из-под Печер в малороссийские города, многое наше товариство на обыкновенное житье в Сечь прибыло, а некоторые, вследствие пляги (бедствия) моровой, в Сечи на тот час бывшей (от которой всех правоверных христиан отратуй, Боже!), пооставались в городах малороссийских. Всех этих, числом тысячу, затягом забравши, отпровадили (о чем, думаем, неизвестно вашему царскому величеству) на государские ваши водоходные каторги, а иных безвестно в разные неволи позадавали, от которой неволи некоторые выходцы освободились и нам, войску, подали о том известие. Соболезнуя о нашей братии, мы бьем челом вашему царскому величеству: пожалуй, великий государь, ваше царское пресветлое величество, невинно страждущих по своему превысочайшему Богом вразумленному и Богом укрепленному царскому разсмотрению от той неволи невинной и утрапления (мучения) освободити и на обыклое с нами в Сечь запорожскую мешканье (жительство) освободить, за что мы, подданное войско запорожское низовое, вашему царскому пресветлому величеству во всем вечную и радетельную нашу службу, до конца жизни, исполнять будем, до лица земли челом ударяя. Вашего царского пресветлого величества подданного войска запорожского низового атаман кошовий Лукиан Тимофеенко с товариством. Дан на Коше в Сече запорожской сентеврия 15, 1706 року».

Эта челобитная не застала уже царя в Киеве и просьба запорожцев не имела никаких последствий.

Тем временем гетман Мазепа, узнав о выходе запорожского отряда из Сечи, поторопился предупредить и лично (будучи в Киеве) и письменно ближнего государева боярина Федора Алексеевича Головина о том, что запорожцы не успеют собраться в поход, как будут просить о денежном вспоможении себе. И точно, едва только полковник Галаган вышел с отрядом из Сечи, как к Мазепе пришла просьба о назначении товариству на войсковой поход денежной платы. В сущности, Галаган был прав в своем требовании, потому что откуда же было взять запорожцам денег для подъема в такой далекий от Сечи поход? Но гетман на требование Галагана отвечал, что, по всенародному обыкновению, войско сперва служит, а потом уже просит платы за труды свои; и вслед за тем, узнав о том, что запорожцы держат свой путь на Киев, известил их письмом, что в Киеве ни царских войск, ни самого государя они не найдут, а потому им следует идти на Белую Церковь и на Полонное и потом явиться перед лицом ближнего государева боярина Федора Алексеевича Головина. Самого Головина Мазепа, впрочем, письменно просил, чтобы он, согласно его обещанию, приказал выдать запорожцам по одному рублю жалованья на человека для поощрения «радетельнейшей охоты и тщательнейшей службы», но за то советовал ему не держать их праздными и как можно скорее доставить им какое-нибудь дело, потому что, оставаясь без дела, они будут чинить разорения и грабительство людям, а пограбивши и обнаживши людей, захотят возвратиться на зимние квартиры на Украину, на Украине же и без них некуда поместить сердюков и компанейцев – ради этого гетман просил куда-нибудь подальше запорожских казаков на монаршую службу ординовать, чтобы они там и служили и зимние квартиры имели.

110