История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 119

119

Что касается запорожцев, то «измена» их русскому царю произошла вовсе не по их вине и была исторически подготовлена теми обстоятельствами, в какие Запорожье было поставлено после соединения с Великой Россией. С самого момента соединения Запорожья с Великой Россией запорожцы всегда были на стороне московского царя. Раньше всего они выступили против гетмана Виговского, который уже в 1657 году хотел помириться с Польшей и отторгнуться от России: «Ежели так учинити меете непременно, то ведайте зачасу, иж (что) мы, войско низовое запорожское, в том воле вашей последовати не будем и титулу изменнического на славное имя наше наволекати не хощем». С такой же твердостью стояло запорожское войско за московского царя в гетманство злосчастного Юрия Хмельницкого и в гетманство Якима Сомка. Так, в 1663 году запорожцы писали «несмачный лист» гетману Юрию Хмельницкому и отступление его от православного монарха называли неизлечимым «шаленством». Еще большую твердость выказали запорожцы в то время, когда на правой стороне Днепра объявлен был гетманом Петро Дорошенко (с 1665 года), составивший план об отторжении Малороссии от Великороссии и об отдаче ее Турции. Запорожцы называли Дорошенка Иудиным товарищем, постоянно укоряли его за союз с Турцией и Крымом и не раз «пильно» просили прекратить пролитие крови христианской и разорение матки-отчизны, отстать от своих «широких» замыслов и пристать к христианскому государю. И гетман Дорошенко, в конце концов убежденный доводами кошевого Сирка, присягнул на верность русскому царю. Запорожцы пребыли верными русскому царю и во время второго похода турок под Чигирин в 1678 году. Они помогали князю Василию Голицыну во время его походов на Крым; принимали участие в азовских походах молодого царя Петра и выказали мужество при взятии турецких крепостей Тавани и Кызыкерменя на Днепре. Запорожцы оставались верными Москве даже в то время, когда против московских городов поднялся сам крымский хан, подстрекаемый к тому и обнадеженный горячим малороссийским патриотом Петриком. Наконец, запорожцы с 1700 по 1709 год принимали участие и в великой Северной войне русских против шведского короля.

Таким образом, вся предшествовавшая до 1708 года история запорожских казаков показала, что они, говоря вообще и исключая некоторые единичные случаи, никогда не были сепаратистами в политическом отношении. Не будучи сепаратистами, запорожцы, напротив того, были панславистами, и в этом случае «голопузые» лыцари опередили и взглядами и действиями своих современников на 200–250 лет вперед: принимая к себе в Сечь и сербов, и волохов, и ляхов, и черногорцев, они как бы самым делом говорили, что сила всех славян в полном единении между собой и в противопоставлении себя всему неславянскому миру.

При всем том, держась стороны московского царя, запорожцы, однако же, требовали, чтобы Москва «держала в захованьи» их предковечные права и вольности и твердо верили, что русские монархи не поднимут на те вольности рук своих. На том именно состоялось и соединение Малороссии и Запорожья с Москвой: «Царское величество будет содержать малороссиян по их правам и вольностям и царского величества слово премено не будет». Дав такое обещание, московское правительство скоро, однако, отступило от него. Русское государство росло и ширилось, и по мере такого роста развивалась его централизация в ущерб развитию окраин. Малороссия составляла окраину Московского государства и должна была почувствовать на себе воздействие его. Уже в 1659 году из Москвы в пять малороссийских городов посланы были русские воеводы. Спустя шесть лет число воеводских городов в Малороссии было увеличено и самая власть воевод расширена. Самая Малороссия была разделена, по состоявшемуся русско-польскому миру в Андрусове, на две половины между Россией и Польшей. Это была первая причина, вследствие которой запорожцы стали выказывать в отношении Москвы «шатость». Так, в это время запорожцы произвели бунт в Малороссии и истребили нескольких русских воевод. В это же время они убили у себя русского посла Ладыженского, когда узнали, что без их воли и без ведома вся Малороссия поделена была между Россией и Польшей. Запорожцы никогда не отделяли, да и не могли отделить себя от украинцев и, твердо стоя за свои войсковые вольности, вместе с этим стояли за целость всей Украины, за вольность городовых казаков и за благо малороссийской черни. Нельзя отвергать того, что по временам запорожцы переходили границы умеренности и давали слишком большой простор своим страстям. Но не следует забывать и того, что в Запорожье, вследствие постоянной смены состава войска и вследствие свободного входа в Сечь и выхода из нее людей всякого звания, проживали рядом с людьми вполне «неважными» всякие «пройдисвиты», которые разжигали при случае бурные страсти молодых казаков и навлекали на Запорожье справедливый гнев со стороны московских царей. Однако чем дальше, тем теснее становилось малороссийским казакам и черни на Украине. Особенно это сказалось в гетманство Самойловича и Мазепы. И тот и другой шли вразрез с требованиями народной массы: при них власть московских воевод на Украине все более и более расширялась, местная старшина порабощала и казаков, и простую чернь, простые канцеляристы получали грамоты на владение маетностями и на обладание людьми, подати и всякие сборы повсеместно увеличивались и вызывали ропот со всех сторон. В это же время, а именно в гетманства Самойловича и Мазепы, положено было начало дворянства в Малороссии; взяты были меры против перехода простых людей в казаки; упрощен был переход казаков, не хотевших нести военной службы, в посполитое сословие. По всему этому имена Самойловича и особенно Мазепы стали произноситься на Украине с омерзением. Не находя никакого исхода, малороссийский народ толпами бежал из городов и селений на Запорожье и совещался с сечевым товариством, как быть, чтобы ввести новые «справы» в Гетманщине. И не раз запорожцы вступали по этому поводу в переписку с Самойловичем и с Мазепой и делали им различные угрозы. Но оба гетмана были сильны покровительством со стороны Москвы, которая позволяла им охранять свою особу татарами или так называемыми компанейцами, или же присылала в их распоряжение русские отряды стрельцов. Оба гетмана поставляли себе задачей так или иначе смирить Запорожье. Для этого они хотели поставить на границе Гетманщины и Запорожья постоянные царские войска, чтобы прекратить сношения украинских казаков с запорожскими и держать в своих руках привоз хлеба в Сечь. Но когда эта мера не удалась, то решено было построить при самом входе в Запорожье московские крепости. С этой целью возведены были так называемые самарские городки Новобогородицкий и Новосергиевский, а потом построен был Каменный Затон. Последний в виду самой Сечи. Как раньше того Польша, построивши у первого порога крепость Кодак, хотела смирить тем низовых казаков, так теперь Москва, возведя собственные городки, имела явное намерение прибрать к своим рукам Запорожье с его гнездом. Запорожцы сколько могли противились этому и открыто восставали против такого натиска со стороны Москвы и ненавистных им гетманов, то, имея против себя соединенные царские и гетманские силы, временно смирялись, затаив в себе страшную ненависть против небывалых порядков на Украине и в Запорожье. Но вот настал 1708 год. В Малороссию вошел с полками шведский король Карл XII. На сторону шведского короля открыто перешел гетман Мазепа. И тут для запорожцев настало счастливое время, когда они могли открыто выказать всю свою ненависть к Москве. И что же? Запорожцы далеко не сразу и далеко не все пошли на призыв гетмана и короля. Пошли только немногие да и то под влиянием кошевого Гордиенка; простая же масса много раз колебалась, прежде чем последовать за гетманом и королем. И если бы не шедрые обещания Карла XII, не подарки со стороны Мазепы, не настойчивость Гордиенка, то едва ли бы запорожское товариство в общей массе решилось на войну с русским царем.

119