История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 51

На все предложения, угрозы и предостережения Петрика и нурредин-султана запорожцы ответили письмом, составленным января 15-го дня войсковым писарем Созонтом Грабовским. Начав отдаленно с небесных знаков, открывающих дурную или хорошую судьбу человека, затем перейдя к почитанию православных царей, всесильно обретающихся панов, родных отцов и матерей, дорогих сродников, начитанный и красноречивый писарь войсковой Созонт Грабовский перешел наконец к самой сущности дела и обратился с жестокими упреками к «проклятому воплощенному врагу» Петрику. «Хотя ты, Петре, именуешься человеком православного рода, но взялся, на все злое устремившись, за такое дело, через которое много христианского народа погибло. Воистину, Господь не потерпит, но отомстит за это. Ты вносишь губительное опустошение мечем своим, вместе с богомерзкими басурманами, в самое основное гнездо православия, Москву, или, правильнее сказать, Малую Россию. Рассуди же сие: на кого та вся клятва падет, как не на тебя самого. И в самом деле, пока ты что-нибудь сделаешь или и ничего не сделаешь Москве, а народу малороссийскому уже явная, через твой с государством крымским воинский поход, пагуба настанет, чего не дай, предвечный царю небесный. Впрочем, об этой твоей губительной затее мы, войско запорожское, доподлинно еще не знаем и желаем вполне доведаться и совершенно убедиться: по наущению ли кого другого, или же сам собою, как нам докладываешь, в листе своем, к нам писанном, якобы за отчизну нашу стоя, поднял на то крымское государство, чтобы, избавившись и освободившись от рабства и подданства как московских, так и наших панов, принять перемирия на вечные времена, вместо совместной жизни с Москвой, от всего государства крымского. Рассуди же ты о том, хорошо ли так будет: отлучившись от своей православной веры, ввергнувши гнездо свое малое, бедную Украину, в соседство с басурманами, этими супротивными дьяволами, гонителями креста господня, мы погубим нашу православную веру и, главное, что нужно сказать, попадем в вечное рабство и неволю, к чему не допусти их, Боже, а нам не дай дождаться этого в вечные времена. А ты, предавшись отчаянию и забывши создавшего и искупившего тебя кровию своей пресвятою, вместо того чтобы видеть после тьмы, в вечные роды, свет не вечерний, наслаждаться, всегда радуясь о Господе, чертогами небесными, – ты самовольно отдался бездонному аду с душою и с телом и устремился на зло и противление Богу всемогущему, – единодушно желаем тебе беседовать на вечные времена. И так как ты имеешь данные тебе ханом, его милостью, клейноты, то с ними и иди от нас, войска запорожского, туда, куда имеешь намерение идти, не надеясь получить клейнотов войсковых: так как ты передался в Крым без нашего ведома, нас оставив, нам изменив и милостью нашею, данною тебе, пренебрег, то и теперь без нашего ведома поход твой делай, а нам больше ни в чем не докучай».

Еще резче ответили запорожцы нурредин-султану. Они положительно ему объявили, что ни писать «псу» Петрику, ни выходить из Сечи вовсе не желают. Это было ответом огромного большинства запорожского войска, и только самая ничтожная часть его, да и то подонки общества, пристала к Петрику.

Таким образом, все предприятие Петрика и его басурманских союзников и на этот раз окончилось ничем. «Они своими погаными попытками монаршеской державы только коснулись», как выразился Мазепа в своем письме по этому поводу в Москву.

Гетман Мазепа остался вполне доволен приемом, оказанным войском запорожских казаков Петрику и пришедшим с ним татарским ордам. Сообщая о том во все малороссийские полки, он писал: «Когда басурмане, желая прежде всего прельстить к своему соединению запорожских казаков, подошли под Запорожскую Сечь, то запорожцы, стоя непоколебимо в верности своей к великим государям и в послушании к нам, отказали им поганцам сурово, говоря, что не только не будут им помогать в злом намерении их, но, если бы они настаивали на своем, готовы будут бой с ними чинить. О том походе татар запорожцы прислали нам известие во вторник, хотя поганцы ударились в среду под Переволочну в поход».

Относительно верности запорожцев русскому престолу Мазепа в это же время, а именно января 31-го дня, написал письмо и в Москву.

В этом письме гетман рассказывал о том, как нурредин-султан и некоторые другие султаны с ордой более чем в 40 000 человек, с побудки проклятого и скверного врага и изменника Петрика, пошли было из Крыма на разорение малороссийских городов; но, однако, благодаря радению самого гетмана и усердной службе запорожского низового войска, едва тронули своими поганскими копытами богохранимую землю царей, как немедленно, сломя голову, со стыдом и бесчестием возвратились назад. Неприятели сперва подошли было под самую Сечь и стали прельщать запорожское войско к своему «скверному единомыслию». Когда же запорожские казаки, сохраняя непоколебимое постоянство монархам и послушание гетману, отказались следовать за врагами, то татары пошли под украиные города, сперва под Переволочну, потом под Кишенку. Узнав, однако, о полной готовности со стороны жителей названных городов дать решительний отпор им, они со «всеми своими нечестивыми силами» повернули «оттоль горе реки Ворсклы полевою стороною» и рушили под Полтаву. Однако и под Полтавой, кроме того, что похватали «огурных и недбалых людей на сенах и на дровах», ничего другого не сделали, «отторгулись» на Коломак и далее в дикие поля.

Хотя гетман Мазепа и был на этот раз доволен поведением запорожцев, но сами запорожцы не были довольны гетманом. Услышав о действиях татар у Переволочны, Кишенки и Полтавы и об уводе ими в плен многих украинцев, казаки послали Мазепе укорительное письмо и в нем спрашивали гетмана, кто виновник всему происшедшему бедствию, что было причиной замедления со стороны гетмана в отпоре неприятелей и через то «згубы и руины посполитого» украинского народа.