История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 85

Царские послы, возвратившись из Запорожья в Москву, сообщили там обо всем, что им пришлось видеть и слышать в среде казаков. Известия, привезенные ими, были вполне успокоительного характера.

Но едва прошло два месяца после возвращения Текутьева и Фролова в Москву, как царь получил весть о том, что августа 15-го дня между запорожскими казаками, сердюцкими людьми гетманского регимента и великороссийскими ратниками в крепости Тавани и Кызыкермене произошли жестокое междоусобие и побои. На ту пору воеводой русских ратных людей был Иван Аверкиев Опухтин, подполковником солдатским Андрей Тимофеев Англеров, пехотным сердюцким полковником Яков Покотило. Воевода Опухтин известил гетмана Мазепу, что виновниками междоусобия и побоев были сеченские казаки, за что-то невзлюбившие русских и малороссиян. Сеченские казаки, которые живут на службе великого государя в Таванске, дерутся с ратными людьми, живущими в Кызыкермене и Таванске, не дают им прохода на рынках, чинят задоры, сами уходят в каменный Таванский городок, там запершись, бросают камнями и палками в ратных людей, не позволяют им торговать ни на рынках, ни в указанном от больших ворот против земляного города месте и, когда ратные люди приходят на рыночное место, бьются с ними и едва до смерти не убивают, особенно разбойствуют те запорожцы, которые ходили на Зарубок и из Крыма к Тавани возвратились; они прогоняли русских к городской башне, бросали в них поленьями, били полуполковника русской службы Англерова и выбили каменьями из городка самого воеводу Опухтина, когда он пытался унять их и привести к послушанию. Воевода Опухтин посылал к находившимся в то время в Таванском городке и присланным от кошевого атамана, полковнику Михаилу Костенку, писарю и есаулу с просьбой унять запорожцев, но полковник, писарь и есаул на то отвечали, что таванские запорожские казаки чинят то самовольно и удержать их от такого дела невозможно. При всем том воевода Опухтин, по челобитной запорожцев, выдал им, смотря на их бедность, 16 кулей четвертных хлебных запасов. Но запорожцы все-таки не переставали чинить задоров и побоев московским ратным людям и заодно с ними казакам сердюцкого полка полковника Якова Покотила и городовым казакам переяславского наказного полкового есаула Степана Томары.

В таком виде изложили свою жалобу на таванских запорожцев воевода Опухтин и полковник Покотило. Иначе представил это дело запорожский полковник Михайло Костенко в письме к кошевому атаману Петру Приме и всему старшему и меньшему селевому товариству.

«Не чернилами, но слезами описываем случившуюся войску запорожскому низовому беду нашу, которая учинилась нам в 15 день августа от воеводы (Опухтина) да от пехотного полковника Покотила и от всех ратных людей и сердюков. Напоив своих людей вином, они велели добывать нас, как будто неприятелей, в городке, а добыв нас, они, воевода и Покотило, велели до смерти побивать каменьем неизвестно ради каких причине. И так те убийцы по приказу своих начальников в то время убили до смерти товарища Пластуновского куреня Левку, казакам Менского куреня, Петру, Яцку Рудому да Савке Старому Деревинкинского куреня, двум Сергиевского куреня, атаману Лукьяну Лотвицкому, мучительски головы до мозгу разбили без всякой надежды остаться живыми, церковного пономаря убили и всем Нам, находившимся в том городке, одним руки и ноги поломали, головы, ребра и все уды сокрушили, все имения наши войсковые и церковные побрали. Прежде всех шальной Покотило, бегая с голою шаблей отбил казну войсковую; за ним москвичи и сердюки, видя его сумашествие, начали грабить котлы, ружья, одно себе забирали, другое о камни разбивали, кафтаны, ямурлуки, деньги и все вещи наши разграбили, имущества людей купецких, то есть вина, меды и бочки, поразбивали, запасы и соль нашу, ругаясь, по земле поразсыпали и самую церковь божию святого великомученника Христова Георгия алтарь кровию нашею, волоча крывшихся в церкви, осквернили, так что в ней невозможно и безкровной жертвы приносити. Но Покотило, не довольствуясь пролитою кровию нашею, похваляется всех нас побить и из города выбросить, ссылаясь на указ гетмана, что особенно нас устрашило. Ради того посылаем к вам, войску низовому запорожскому, конного нарочного посланца нашего, бывшого писаря Захарку, и просим себе от ваших милостей скоро письменного ответа, как нам поступить с собой и как сидеть без котлов голодными. О той беде нашей извольте написать к ясновельможному, его милости, господину гетману, что мы от неприятелей – басурман и от их пушек и гранат не имели такого урона в здоровье и имуществе своем, как сим временем от своих христиан, через которых и все наши строения разорены, и сами мы не знаем, где приклонить наши разбитые головы. Посылая при этом роспись наших убытков, просим усердно, покорно, слезно и униженно ваших милостей о скором нам указе и о наставлении, как нам поступить, одним ли с душами уходить, или же с войсковыми клейнотами и церковною утварью к вам на Кош являться. Вельможный гетман пишет в почтенном письме своем через посланных наших, дабы мы весь год великому государю служили, за что обещает и казны и запасов, сколько можно будет, прислати, а того не ведает, как Покотило безвинно наше товариство побивает и как меня, полковника, он приказал сердюкам без милосердия обухами до смерти бити, если б не оборонил подполковник солдацкого полка, Андрей Тимофеевич Англеров».

В приложенной при письме Костенка росписи значилось, что именно у запорожских казаков пограблено: в Донском курене солдаты и сердюки 4 пищали взяли, 4 изломали, два котла да четыре рубля «у покойника» взяли; в Конеловском курене пищаль да саблю да два котла разбили и один кафтан в лоскутья изорвали; в Деревянкинском курене семь золотых да два мушкета взяли; в Сергиевском одну пищаль да десять ефимков взяли; в Калниболотском два котла разбили; в У майском мушкет, кафтан и две шапки захватили; у ивановского казака (то есть у казака Ивановского куреня) два котла изломали; у пономаря кафтан суконный да пояс большой и ключи церковные взяли; у джереловцев (козаков Джереловского куреня) цепи, натруски (то есть пороховницы) и мерочки побрали.