История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 104

104

Из этой грамоты очевидно, что русское правительство, сильно занятое в то время открывшеюся войною со шведами на севере, всячески старалось о том, чтобы обеспечить мир для России на юге. На юге же сидели запорожцы, которые были страшны не сами по себе, а через союз с Крымом и Турцией. Этим и объясняется такое снисхождение со стороны царя по отношению к запорожскому войску.

Однако и царская милостивая грамота нисколько не успокоила запорожцев. В декабре месяце того же года запорожцы лишили атаманского уряда Герасима Крысу и на его место снова выбрали Константина Гордиенка.

Гетман Мазепа, узнав о том, пришел в большое негодование. От запорожцев он ожидал всякого зла и бедствия как для царя, так и для самого себя. Отпуская от себя в половине января следующего 1704 года московского подьячего Илью Никифорова, Мазепа велел сообщить боярину Федору Алексеевичу Головину о том, что в Польше «хотят начать войну на богохранимую царского пресветлого величества державу и идти на богоспасаемый граде Киев и на всю Малую Россию. И если то злое дело поляков придет в самое подлинное дело, то царскому величеству не без трудности будет удержать и успокоить Украину. Первое и самое большее бедствие – это запорожцы, которые, имея в городах отцов, дядей, братьев и прочих родственников, тотчас прельстятся на польские денежные подарки, которые будут им объявлены, запорожцы, яко трость, колеблемая ветром в поле, обращаются семо и овамо».

Так трактовал Мазепа запорожцев перед Москвой, и хотя предсказание его не сбылось, тем не менее новый кошевой атаман Константин Гордиенко выступил решительным противником Москвы. Правда, марта 16-го дня он написал благодарственный лист царю Петру Алексеевичу за присланное через дворянина Михаила Остафьева годовое жалованье войску, прося при этом по обыкновению о прибавке свинцу и пороху, но в это же время марта 15-го дня обнаружено было, что кошевой и запорожцы сносятся с перекопским каймаканом, обмениваются взаимной с татарами дружбой и затевают неприятельское дело против России. Так доносил из Сечи гетману один «доброжелательный» человек, скрывший свою фамилию под буквой С, и донесение это отчасти подтвердилось поведением запорожцев. Так, в конце июня, собравшись в числе 3000 человек, они вышли из Сечи с пушками и клейнотами, переправились через Днепр под Кодаком и направились к речкам Самаре и Орели для разорения самарских и орчинских селитренных майданов, для разрушения Новосергиевского городка и отогнания стад у жителей Новобогородицка. Кошевой атаман, видя такое своеволие, хотел сложить с себя свое звание, но бунтари вновь принудили его взять булаву, а сами хотели идти на малороссийские города и удержаны были только своими старшинами; тогда, не желая оставаться в бездействии, они устремились на соляную добычу. Гетман для охраны малороссийских границ от запорожцев послал к Переволочной наказного полтавского полковника и глуховского сотника с казаками.

Но всего больше восставали запорожцы и их кошевой атаман Гордиенко за построение русской крепости в Каменном Затоне, стоявшей на левом берегу Днепра в виду самой Сечи. Между запорожцами и великороссийскими охранителями этой крепости постоянно происходили столкновения и захваты людей в полон с той и с другой стороны. Начальником крепости Каменного Затона был в то время боярин Даниил Романович Шеншин. Июля 2-го дня кошевой Гордиенко написал воеводе Шеншину из Сечи письмо, в котором требовал от воеводы, чтобы он возвратил в Сечь взятых им казаков запорожского войска, в противном случае грозил ему отплатить тем же. «Уже в прежнем нашем письме мы писали твоей милости, чтоб ты возвратил невинно взятых с нашей стороны товарищей, но твоя милость отпустил к нам из тюрьмы («вязеня») лишь одного товарища, а другого, по имени Максима, товарища Левушковского куреня, и до сих пор, неизвестно для каких целей, в тюрьме связанным держишь; между тем за ним ходять для отыскания к Каменному Затону его товарищи. Предъявителям сего листа, нашим товарищам, изволь отдать без всякой турбации и задора помянутого выше Максима. Если же ты не отдашь вмест с сим листом оного невинного товарища, то мы и из ваших служилых людей возмем неповинного».

В таком же духе изъяснялся кошевой атаман Гордиенко и с царским послом по поводу той же крепости в Каменном Затоне и сидевшего в ней «безвинного товарища». Объясняясь с послом, кошевой высказался, чем именно не нравился запорожцам Каменный Затон: воевода Каменного Затона посылает в Сечь людей высматривать и выслушивать, что делают и говорят запорожцы на Кошу, причиняет товариству всяческие обиды, отнимает у них лошадей, бранит их и называет своими подданными, наконец, упрекает их в том, будто они беглых солдат принимают к себе: «Но у нас таких беглых солдат в Сечи нет, а хотя бы и были, то у нас издревле такое поведение: кто придет, тех принимаем, и кто захочет, тот у нас живет». Как и воеводе Шеншину, Гордиенко грозил и царскому послу, что если воевода не прекратит своих насилий, то это может возмутить против Москвы и все Запорожье и всю Малую Россию.

Как бы в подтверждение этих слов кошевого Гордиенка, гетман доносил царю Петру Алексеевичу своим письмом (июля 20-го дня) о смуте, вновь происшедшей в Сечи, об отправлении некоторых из запорожцев на соляную добычу и о мерах, принятых им на случай нападения низового войска на малороссийские города гетманского регимента.

Гетман не хотел понять истинных причин недовольства на русское правительство в среде запорожских казаков; он не думал о том, чтобы так или иначе устранить их, и все смуты, происходящие в Сечи, приписывал одному человеку, кошевому Гордиенку. «Кошевой Гордиенко, – писал Мазепа в январе месяце 1705 года в Москву, – благодаря своей хитрости, имеет особенную силу; чтобы провести какое-нибудь дело, он сперва советуется частным образом со всеми куренными атаманами, а потом уже выносит свое дело на раду, и тогда успех его затей всегда бывает обезпечен». Гетман признавался, что он изыскивает все средства для того, чтобы извести со света «пса проклятого», но это ему до сих пор не удалось. Оставалось довольствоваться подробными донесениями о всех действиях кошевого тех тайных агентов, которых гетман посылал от себя в Запорожье, и явных дозорцев, какие поставлялись им в крепость Переволочну, на границу между Гетманщиной и Запорожьем.

104