История запорожских казаков. Военные походы запоро - Страница 145

145

Как подействовали на запорожское войско эти уверения князя Голицына и посланный универсал гетмана Скоропадского в Сечь, это видно из обширного письма кошевого атамана Иосифа Кириленка со всем низовым товариством, писанный на имя гетмана.

Это письмо заключает в себе политическую исповедь запорожских казаков, и в нем яснее и определеннее, чем в чем-либо другом, высказаны были истинные причины того, почему запорожцы отказали в повиновении русскому царю и перешли на сторону шведского короля.

«Іосиф Кириленко атаман кошовый зо всем старшим и меншим товариством войска запорожского, на низу Днепра знайдуючагося. Велможний мосце пане Скоропацкий, гетмане московский. Уневерсал ваш увещавательний, подписом руки вашей и московской и двома печатми, единою войсковою, и другою московскою утверженний, чрез посланцов ваших Яцка Поповича и Микиту подан тут нам на Коше и в общой раде, подлуг обикновения давнего, вслух всех вчитанний, на которий любо не треба било и одписовати, поневаж ничего в оном нема ж отчизне и волностем войсковим нашим полезного, тилко едина неправда и прелесть московская изображена, лечь жебисть ваша милость з единомислною себе Москвою не разумел, же албо не умеем, албо не смеем правди писати, прето на тот ваш прелестний уневерсал повторе ответуем: а вопервих удивляемся, иж ваша милость не встидаешся титуловити войска запорозкого обоих сторон Днепра гетманом, кгди ж мы вашей милости а ни сами собою, а ни через послове наших, а ни через писмо войсковое на тот уряд не обирали, на який ваша милость возведени зосталесь под мушкетами московскими внутрь города Глухова, якових взапертю при лицу его царского величества, а не в полю и не через волное по правам войсковим избрание, до того як ваша милость привлащаешь себе титул войска запорожского, когда тепер оного до регименту вашего милостивого не належит и не хочет належати, да и Сечь запорожская, гнездо войсковое, зродло, фундамент и оборона волностей войскових едино чрез московскую врожаную к нам вражду и прелесть, другое чрез зраду, вероломство и кривоприсяжство проклятого Кгалакгана, виродка, отчистого оманщика, здрайцу и невдячника хлеба нашего войскового, а единомислника вашею милостиною знесенна на вечное отчизны нашой порабощение и на конечное прав и волностей войскових разорение зостала обоих зась сторон Днепра гетманом, як ваша милость, меешь бити (-быти), поневаж тамобочная сторона, чи теж Украина целком до вашей милости не належит, леч там князь Голицын, воевода киевский, власть свою московскую совершенно распространяет, немилостивые здирства и тяжести людем бедним наносит и власне як природним тоей ж Украйни державцею, а в сегобочний Украине именем тилко, а не делом гетманский уряд на себе носит, кгди ж и тут ничого згола без воли министра московского, при боку вашей милости обретаючогося, не можеш чинити и порядков войскових управляти, которий все вашей милостини куски личит и все поступки вашей милостини изследствует; вытай же, надто тойже помянутий князь Голицын и воеводою киевским и гетманом достает, которий по обоим сторонам Днепра подлуг своей воли и уподобаня все дела войсковие барзей, а нежели ваша милость управляет, що хочет – чинит и мучителскую область свою разширяет, и чи давно ж он, поворачаючи з Москви, а заставши у вашей милости в Глухови Михайла, бившого (-бывшаго) полковника белоцерковского, зперед от вашей милостиниж велел его безчестно на укоризну и уничтожение уряду гетманского порвати, в кайдани забити и до Киева запровадити? Ото ж до чого пришла повага гетманская и в якой волности оная зостает! Пожался теди, Боже, сам доброволне шию свою в ярмо тяжкое московское отложилесь и отчизну нашу во оное впрягаешь, да и нас, еще последних за права и волности крепко зоставляючихся, наущенний прелестми московскими, хощишь не тилко Тим же игом тиранским принудити, леч и до конца погубити, и не диво, албо вем, хто тонет, тот и инших в тую ж пагубную тоню за собою тягнет. А як в першом нашом ответном листе, до вашей милости писанном, не писалисмо нечого неправдивого и самой слушности противного, так и тепер ответуючи на уневерсал вашей милости увещавательный, и барзей прелестний, ничого от правди здорожного не пишем, тилко тое виражаем, що колвек ест нам досадително, целости отчистой, правам и волностям войсковим противно, правда то есть, же (-что) ми (-мы) были и теперь достаемо единоверними церкве православной католической и отчизни матки нашой синами, в которой породилисьмося, поросли при своих правах и волностях козацких по превысокой милости монаршой, самодержцов московских, блаженния памяти отца и братов нинешнего государя царя (любо и тогди за царствования их по смерти славной памяти Богдана Хмельницкого тие ж права, и волности наши часто поврежени бивали) знайдовалися, леч когда за государства теперешнего монархи российского самим делом досведчилимо явного прав и волностей наших разорения, а обавляючися, жеби ми все под тяжким игом вечними не были московскими работниками, хваталисмося за поводом правдивого отчизни нашой прав и волностей войскових ревнителя славной памяти гетмана Іоана Мазепы и за обрядою и согласием войсковим, а не за наущением пана Константия Гордеенка, атамана кошового, оборони наяснейшого короля шведского, поневаж и перед сим гетман Богдан Хмелницкий з войском запорожским присилал панства кримского союзних до визволення зпод ярма ляцкого Украини, не у кого иншого засягл помощи и оборони, тилко у наяснейшого короля шведского, нынешнего королевского величества деда, о чом и сам ваша милость, добре знаеш; зачем даремне, ваша милость, називаеш тогож пана атама(на), нашего кошового, убийцею и сумненя доброго христьянского не меючи, кгди ж наперед треба било з совестию своею пораховатися, хто есть безсовестним убийцею, чи ваша милость з единомислною себе старшиною, полковниками, сотниками и многими пануючими над бедними людми державцами, котории властолюбюм, рублями и соболями московскими, также и наданем вновь многих в Украине маетностей грамотних заслонение и залепление очи и разум меючи, не тиль (-только) не можете для правдивого своего пожитку провидети и пророзумети нарушеной общой целости отчизни матки нашой, лечь вечною пагубою забиваете оную на правах и волностях войскових и отдаете ее в порабощение московское, чили (-или) теж тот же помянутий наш атаман кошовый, которий з нами, войском запорожским, за целость отчистую заставляется против явных неприятелей наших, Москвы, хотячи воздвигнути и воскресити умерщвление (-иные) права и волности войсковые; повторе даремне, ваша милость, и неуважне поносишь безвестными словами и мертвее в гробех кости турбуешь небожчика славной памяти гетмана Мазепы, называючи его прелестним, проклятим и богоотступным зменником, а заж то есть у вашей милости прелесть и измена, ежели хто меет горливое к отчизне старанье, которим он, небожчик, подвигнувшися и для милости ку (то есть ради) отчизне матци нашой презревши великую ку себе его царского величества милость, удался в оборону наяснейшого короля его милости шведского для высвобоженя тоей же отчизны зпод тяжкого ярма московского, аже непостижимий Бог в судьбех своих посетивши королевское величество отменою военной фортуни не исполнил в том благополучного небожчиковского намерешя, и самому старостию, трудами и клопотами ослабелому, когда час прийшол, натурално смертию веке пресекл и тело его, сына, непроклятое нетлению предал; теди того на згубу отчизны ни для чого вашой милости тешитися звлаща, кеди наяснейший король его милость шведский не есть еще потлумленний, жебы не мог встати, которий при помощи божой сылен будет вскоре Москву громити и як зайцев гонити так, як через 10 лет гонил и громил и певне данного нам от себе на писме монаршого упевненя не так, як Москва, додержит, который обещает отчизну нашу зпод тяжкого ярма московского визволити и на такових правах и волностях оную офундовати, якые нам будут угодны и яких прежде сего не мевалисмо быле бысте, тилко ваша милость не уводячися приватним дочастним пожитком, вечне отчизны своей не губили и за власти, рубли, соболи и маетности Москве оной не запровадили, леч в единомислии з нами знайдовалися; кгди ж кождому веку не прежити и все треба по смерти оставити, а як вечне отчизну загубите и в порабощение московск

145